Я, как наркотик - со мной ты сдохнешь от передозировки, а без меня загнешься от ломки.
а наутро она не открыла глаза.
я сидела рядом и продолжала медленно гладить ее по волосам.
я не могла понять, что это за противное чувство поднимается из глубины. боль? я никогда не испытывала ничего подобного. она научила меня многому, и обещала учить еще. всегда. даже сейчас, не дыша, она давала мне понять, что иногда могут испытывать люди.
я не плакала с момента, как мне исполнилось 12. нет, слезные протоки не высохли, просто однажды я решила, что слезы - это то, на что не стоит размениваться.
я сидела рядом с ней на голом полу. положив ее голову себе на колени. и гладила, гладила по волосам.
- вставай. идем отсюда. - он прислонился плечом к двери.
я подняла глаза, столкнулась с его приторно-сладким, таким знакомым, холодным, как вечные льды взглядом... и расплакалась.
- ради бога, ты хотя бы можешь...
- а что, ты собираешься? сидеть здесь и рыдать над ее трупом?
впервые в жизни мне по-настоящему захотелось его ударить. нет, не так. мне захотелось разбить ему лицо. как он и учил. применить все его чертовы уроки на нем самом. бить, бить, бить. до тех пор, пока он не начнет выплевывать собственные внутренние органы, пока лицо не превратиться в кровавое месиво, пока глаза не вытекут, пока..
- довольно. - резкий окрик привел меня в чувства. он бесцеремонно схватил меня за локоть и дернул, заставляя подняться. ее голова соскользнула с моих колен, падая на мраморный пол. я закричала, попытала кинуться к ней, но он швырнул меня в другую сторону. Я сильно ударилась о стену. Это безумно злило. Сейчас, сейчас я, наверное, понимаю.. а вот тогда…
Я вскочила и, не смотря на раздирающие рвущие ощущения, бросилась к нему. Обида оказалась сильнее. Я била его кулаками по груди, рвала ткань его рубашки, царапала ему лицо... он все позволил мне. Он терпел мои безумные крики, всхлипы и слезы. Он не позволял мне приблизиться к ней… а мне казалось, что если я не коснусь ее, мир перестанет существовать. Все вдруг рухнет, как с чертовой колокольни, разобьется о пол, покроется липкой красной жидкость. Как сейчас вся моя жизнь. Мои принципы летели к черту, а я ничего не могла сделать. Я колотила его, вырывалась из его рук и кричала проклятия. Я ненавидела его за его холодность, за то, что он говорил. За то… что он был прав. Я ненавидела себя за слабость, за неспособность понять или принять… если бы она видела меня сейчас, то, наверное, с омерзением отвернулась.
я сидела рядом и продолжала медленно гладить ее по волосам.
я не могла понять, что это за противное чувство поднимается из глубины. боль? я никогда не испытывала ничего подобного. она научила меня многому, и обещала учить еще. всегда. даже сейчас, не дыша, она давала мне понять, что иногда могут испытывать люди.
я не плакала с момента, как мне исполнилось 12. нет, слезные протоки не высохли, просто однажды я решила, что слезы - это то, на что не стоит размениваться.
я сидела рядом с ней на голом полу. положив ее голову себе на колени. и гладила, гладила по волосам.
- вставай. идем отсюда. - он прислонился плечом к двери.
я подняла глаза, столкнулась с его приторно-сладким, таким знакомым, холодным, как вечные льды взглядом... и расплакалась.
- ради бога, ты хотя бы можешь...
- а что, ты собираешься? сидеть здесь и рыдать над ее трупом?
впервые в жизни мне по-настоящему захотелось его ударить. нет, не так. мне захотелось разбить ему лицо. как он и учил. применить все его чертовы уроки на нем самом. бить, бить, бить. до тех пор, пока он не начнет выплевывать собственные внутренние органы, пока лицо не превратиться в кровавое месиво, пока глаза не вытекут, пока..
- довольно. - резкий окрик привел меня в чувства. он бесцеремонно схватил меня за локоть и дернул, заставляя подняться. ее голова соскользнула с моих колен, падая на мраморный пол. я закричала, попытала кинуться к ней, но он швырнул меня в другую сторону. Я сильно ударилась о стену. Это безумно злило. Сейчас, сейчас я, наверное, понимаю.. а вот тогда…
Я вскочила и, не смотря на раздирающие рвущие ощущения, бросилась к нему. Обида оказалась сильнее. Я била его кулаками по груди, рвала ткань его рубашки, царапала ему лицо... он все позволил мне. Он терпел мои безумные крики, всхлипы и слезы. Он не позволял мне приблизиться к ней… а мне казалось, что если я не коснусь ее, мир перестанет существовать. Все вдруг рухнет, как с чертовой колокольни, разобьется о пол, покроется липкой красной жидкость. Как сейчас вся моя жизнь. Мои принципы летели к черту, а я ничего не могла сделать. Я колотила его, вырывалась из его рук и кричала проклятия. Я ненавидела его за его холодность, за то, что он говорил. За то… что он был прав. Я ненавидела себя за слабость, за неспособность понять или принять… если бы она видела меня сейчас, то, наверное, с омерзением отвернулась.